Глава XXVII

К позднему вечеру лес был напоен благодатным дождем. Грозовые коты, обычно с
содроганием наблюдавшие небесную битву грома с молнией, теперь дружно радовались грозе.
Все надеялись, что дождь погасит пожар. И точно - уже к вечеру в лесу пахло не дымом, а
мокрым пеплом. Запах был отвратительный, но Огнегрив с наслаждением вдыхал его.
- Должно быть, огонь уже погас, - сказал он Крутобоку. Тесно прижавшись друг к
другу, они лежали в зарослях камыша. - Теперь мы сможем сходить и посмотреть, что
осталось от лагеря и можно ли туда возвращаться.
- А заодно поищем Кривулю и Щербатую, - кивнул Крутобок, пристально глядя на
друга. Огнегрив смутился. Он успел отвыкнуть от того, что друг видит его насквозь.
- Пойду к Метеору, спрошу, отпустит ли он меня с тобой, - сказал Крутобок, и
Огнегрив невольно вздрогнул. Он уже забыл, что они с другом теперь принадлежат к разным
племенам. - Я скоро вернусь! - пообещал Крутобок.
Огнегрив молча посмотрел на мокрую поляну. Где-то там, на краю острова, лежит сейчас
Синяя Звезда. Она крепко прижимается к Бурану, будто видит в нем единственную преграду,
которая отделяет ее помутившийся разум от жестокой судьбы, выпавшей на долю ее племени.
"Может, стоит сказать ей, куда я иду?" - подумал Огнегрив, но тут же отказался от этой
мысли. Неужели он не может хоть раз поступить на свой страх и риск?! Пусть соплеменники
хоть разок сами позаботятся о том, как скрыть от соседей удручающее состояние своей
предводительницы!
- Огнегрив! - обернувшись, он увидел приближающегося Белыша. - Как ты думаешь,
пожар уже прекратился?
- Мы с Крутобоком сейчас сходим и проверим, - ответил Огнегрив.
- Ух ты! - голубые глазки Белыша радостно вспыхнули. - А мне с вами можно?
Огнегрив покачал головой. Ему было приятно, что ужасные события прошлой ночи не
сломили боевого духа оруженосца, но он боялся даже думать о том, что ждет их в заброшенном
лагере, и старался уберечь молодого котика от страшного зрелища. А вдруг при одном взгляде
на разрушенный лагерь малыш решит поскорее вернуться к домашнему уюту и безопасности?!
- Я буду делать все, что ты скажешь! - горячо пообещал Белыш.
- Тогда оставайся и позаботься о своем племени, - приказал Огнегрив. - Бурану
потребуется твоя помощь.
Белыш низко опустил голову, чтобы скрыть свое разочарование.
- Слушаюсь, Огнегрив, - промямлил он.
- Скажи Бурану, куда я пошел, - велел Огнегрив. - Думаю, я вернусь до восхода
луны. - Хорошо.
Огнегрив недоверчиво проводил глазами белоснежного оруженосца. Хоть бы на этот раз
малыш послушался и спокойно посидел в лагере! Вскоре вернулся Крутобок, но не один, а в
сопровождении самого Метеора. Предводитель Речного племени подозрительно посмотрел на
Огнегрива.
- Крутобок сказал, что хочет сходить с тобой на разведку в лагерь Грозового племени.
Почему ты не хочешь взять с собой кого-нибудь из своих воинов?
- Вчера мы потеряли в огне двух своих товарищей, - тихо ответил Огнегрив,
поднимаясь на ноги. Заглянув в желтые глаза Метеора, он решил сказать ему всю правду: - Я
бы не хотел искать их в одиночку.
Похоже, предводитель понял, что он хотел этим сказать.
- Если они погибли, тебе потребуется поддержка старого друга, - негромко сказал он.
Огнегрив кивнул. Страшные слова были произнесены, и сердце его сжалось, как от удара.
- В таком случае я отпускаю с тобой Крутобока.
- Спасибо, Метеор, - склонил голову Огнегрив.
Крутобок привел его к берегу реки. По ту сторону стремительного потока чернел
обугленный лес. Там, где когда-то высились старые деревья, дававшие приют многочисленным
лесным жителям, теперь клубился черный дым и громоздились кучи пепла. Лесные обитатели,
обжившие эти стволы, были тоже мертвы, сгорев вместе со своими домами... На самых
верхних ветвях высоких деревьев храбро развевались чудом уцелевшие одинокие зеленые
листочки. Но их торжество выглядело жалким на фоне других голых и черных ветвей. Дождь,
посланный Звездным племенем, погасил пожар, но не успел спасти вековой лес.
Не говоря ни слова, Крутобок вошел в воду и поплыл на другой берег. Огнегрив
последовал его примеру, тщетно пытаясь угнаться за широкими гребками друга. Выбравшись
на берег, друзья в ужасе застыли, глядя на то, что осталось от их любимого леса.
- Только и было у меня радости, что смотреть на лес через реку, - прошептал
Крутобок. - Теперь мне будет еще тяжелее...
Огнегрив с жалостью посмотрел на друга. Он даже и представить себе не мог, как сильно
Крутобок тоскует по родному дому. Крутобок резко сорвался с места, понесся к границе
Грозового племени и легко перескочил через нее, лишь на миг задержавшись, чтобы освежить
пограничную метку. "Интересно, о границах какого племени он заботится?" - невольно
усмехнулся Огнегрив.
Он видел, что, несмотря на ужасное разорение, царящее в лесу, Крутобок счастлив снова
очутиться на родной земле. На протяжении всего пути к лагерю он то обгонял Огнегрива, то
вдруг отставал, тщательно принюхивался и вновь бросался вдогонку за другом. Огнегрив
только диву давался - неужели Крутобок может хоть что-то узнать на этом выжженном
пепелище? Лес изменился до неузнаваемости. Трава и подлесок выгорели дотла, в опустевшем
воздухе не было слышно ни звука, ни запаха добычи. Лапы разъезжались на скользкой земле,
прибитая дождем зола превратилась в едко пахнущую грязь, и вскоре шерсть сплошь
покрылась черными брызгами. Капли дождя барабанили по мокрой спине Огнегрива, заставляя
его передергиваться от холода. Вдали послышался голос одинокой птицы, и сердце глашатая
сжалось от горечи по умолкнувшим навсегда.
Наконец они выбрались на вершину холма. Отсюда лагерь был уже хорошо виден -
лишившись зеленого укрытия деревьев, он беззащитно распростерся внизу. Мокрая обугленная
поляна сверкала, как гладкий камень. Только Высокая Скала осталась неизменной, если не
считать покрывавшей ее мокрой копоти.
Крутобок в безмолвном отчаянии смотрел вниз, а у Огнегрива даже лапы задрожали от
желания немедленно броситься на поиски Щербатой. Он понесся по склону, вздымая тучи
грязи и пепла. От дерева, с которого он спас Златошейкиного котенка, осталась лишь куча
обугленных веток, и он без труда перепрыгнул через них.
Он поискал глазами папоротниковый туннель, ведущий на поляну, но увидел лишь ворох
обгорелых стеблей. Протиснувшись между ними, он вылетел на закопченную поляну, огляделся
и вздрогнул, почувствовав настойчивый толчок друга. Проследив за его взглядом, Огнегрив
увидел обугленное тело Кривули, лежащее возле самого входа на полянку целительницы.
Видимо, Щербатая в последний момент попыталась оттащить бесчувственную кошку в
безопасное место... Возможно, она надеялась, что расколотая скала, служившая ей пещерой,
укроет их от безжалостного пламени.
Из оцепенения его вывел тихий голос Крутобока:
- Я похороню Кривулю, Огнегрив. Ищи Щербатую. Крутобок поднял неподвижное тело
и потащил его прочь из лагеря, к погребальному месту.
Огнегрив смотрел ему вслед, сердце его окаменело от горечи. Он знал, что должен идти,
но ослабевшие лапы отказывались повиноваться. Наконец он заставил себя повернуться и
побрел вдоль обгоревших стеблей, ведущих на поляну целительницы. Зеленого туннеля больше
не было, как не было и папоротниковых зарослей. Пещера Щербатой одиноко темнела на фоне
неба. Было совсем тихо, только дождь барабанил по раскисшей земле.
- Щербатая! - хрипло позвал Огнегрив, выходя на поляну.
Скала, где жила Щербатая, почернела от копоти, но сквозь удушливую гарь Огнегрив
отчетливо почувствовал знакомый запах старой целительницы.
- Щербатая? - снова позвал он.
Из глубины скалы послышался хриплый стон. Жива! Дрожа от радости, Огнегрив
протиснулся в темную пещеру. Там было очень темно. Огнегрив раньше никогда не бывал
здесь и на мгновение застыл, привыкая к полумраку. У подножия стены он заметил
разложенные рядком травы и ягоды - потемневшие от копоти, но не тронутые огнем. Затем он
заметил два горящих глаза, глядящие на него из дальнего угла узкой пещеры.
- Щербатая! - бросился к целительнице Огнегрив. Старуха лежала, подвернув под себя
лапы. Она была вся покрыта грязью и копотью и тяжело хрипела, не в силах пошевелиться. Она
была так слаба, что едва могла смотреть на Огнегрива, а когда заговорила, он ужаснулся - так
тих и бесплотен был ее голос.
- Огнегрив... - прохрипела Щербатая. - Как я рада, что это ты!
- Разве я мог бросить тебя! - Он прижался щекой к ее свалявшейся шубе. - Мне так
жаль...
- Ты спас Лоскута? Огнегрив тоскливо покачал головой.
- Он слишком наглотался дыма...
- И Кривуля... - прошептала Щербатая. - Она тоже...
Веки ее устало дрогнули и начали опускаться. Огнегрив испугался и в отчаянии крикнул:
- Но зато Златошейкин котенок жив!
- Который? - насторожилась Щербатая.
- Мальчик, - пробормотал Огнегрив и похолодел, увидев, как целительница быстро
закрыла глаза. Теперь она знала, что он пожертвовал ее жизнью, чтобы спасти сына Когтя.
Неужели Звездное племя все-таки открыло целительнице судьбу этого котенка? И судьба эта
так ужасна, что Щербатая жалеет о его спасении?
- Ты... храбрый воин, Огнегрив, - Щербатая резко открыла глаза и сурово посмотрела
на него. - Я горжусь тобой... Даже будь ты моим сыном, я не могла бы гордиться больше!
Звездное племя знает, как часто я мечтала, чтобы ты и впрямь был моим сыном! - Она с
трудом выдохнула, и Огнегрив понял, что каждое слово, словно кора, царапает ее несчастное
горло. - Ты, а не Хвостолом!
Огнегрив вздрогнул. Он один знал тайну Щербатой - жестокий предводитель племени
Теней был ее сыном, которого она оставила сразу после рождения, поскольку закон запрещает
целителям иметь потомство. Страшно даже представить, какие страдания выпали на долю
несчастной целительницы, когда ее сын сначала убил своего родного отца, чтобы стать
предводителем, а потом из-за своей кровожадности едва не погубил собственное племя!
- Я убила его. Отравила. Я хотела, чтобы он умер, - прохрипела Щербатая и зашлась в
мучительном кашле.
- Тише, тише, - зашептал Огнегрив. - Побереги силы!
Он знал и об этом. Он видел, как Щербатая дала Хвостолому ядовитых ягод, после того
как тот присоединился к банде Когтя, атаковавшей Грозовое племя. Огнегрив стал случайным
свидетелем смерти Хвостолома и слышал, что сказала ему мать на прощание.
- Давай я принесу тебе воды! - предложил он. Щербатая медленно покачала головой.
- Уже поздно, - проскрипела она. - Я хочу успеть рассказать тебе все, прежде чем...
Огнегрив замер, чувствуя, как сердце его превращается в кусок льда.
- Скажи, что мне сделать? Может, растереть тебе грудь языком? - спросил он,
вспомнив, как прошлой ночью Пепелюшка приводила в чувство Златошейкиного малыша.
- Не трать время попусту! - сердито закашлялась Щербатая. - Я все равно умру, но я
не боюсь смерти. Прошу тебя, выслушай меня! Он хотел умолять ее помолчать, поберечь силы,
чтобы продлить уходящую жизнь хоть на несколько мгновений, но слишком уважал старую
целительницу, чтобы противиться ее воле.
- Я хотела бы иметь такого сына, как ты, но это не возможно! Звездное племя послало
мне Хвостолома, чтобы преподать мне урок...
- Тебе не нужны никакие уроки! - перебил ее Огнегрив. - Ты и так мудра, как сама
Синяя Звезда!
- Я убила собственного сына!
- Он заслужил это!
- Но я была его матерью, - еле слышно прошептала Щербатая. - Пусть теперь
Звездное племя судит меня... Я готова.
Наклонив голову, Огнегрив принялся лихорадочно вылизывать шерсть старой
целительницы, в отчаянной надежде хоть ненадолго задержать ее на земле своей любовью.
- Огнегрив, - прошелестела Щербатая.
- Да? - на миг остановился он.
- Спасибо, что привел меня в Грозовое племя. Передай Синей Звезде, что я благодарна
ей за то, что она подарила мне дом... Тут и умирать легко. Я жалею лишь о том, что не увижу,
как исполнится твоя судьба, предсказанная Звездными предками, - голос ее оборвался, бока
тяжело поднялись в мучительной попытке втянуть хоть немного воздуха в опаленные дымом
легкие.
- Щербатая! - взмолился Огнегрив. - Не умирай! Ее тяжелые хрипы надрывали ему
сердце, но он понял, что уже ничего не сможет для нее сделать.
- Не бойся Звездного племени! - горестно зашептал он. - Они поймут и простят тебя
за Хвостолома! Наши предки-воители наградят тебя за верность своим соплеменникам и за
беспримерную отвагу! Вспомни, сколько котов обязаны тебе жизнью! Если бы не ты,
Пепелюшка никогда не выжила бы после того случая на Гремящей Тропе. А во время Зеленого
Кашля ты днем и ночью боролась за жизни наших котов...
Он говорил и говорил, хотя дыхание Щербатой становилось все слабее и вскоре совсем
стихло. Целительница была мертва.